Молитвослов
Ожидание праздника
Чашка с чудесным кофе требует осмысления,
просится в руку, на ощупь ищется на столе,
чтоб состоялось утро — настали бы перемены
в мире, который прочно и вечно лежит во зле.
Трудно творить молитву: в сердце сопротивление
чистым словам и смыслам, плотских страстей желе
пенится и клокочит, плодотворит сомнения
в том, что моя планета точно лежит во зле.
В ночь привалило снега. Стихло борея пение.
Томно душе и зябко, хоть и сижу в тепле.
Красной зарей с востока тащится воскресенье
в мир, что по чьей-то воле прочно лежит во зле.
Кофе, рассвет, любимой в зеркале отражение,
ранний мороз расклеил жемчужины на стекле.
верю и жду — возможно мира преображение,
чтобы он встретил Бога, и не лежал во зле.
Выйдут цари с дарами — дрогнут пророков тени
в тоннах макулатуры, и ангелы на игле
времени соберутся, чтоб доказать теорему
о перемене в мире, который лежит во зле.
Потороплюсь в дорогу, чтобы с волхвами теми
сделать бы хоть полшага за звездочкою во мгле.
В хлеве лучина тлеет, там усмиряет время
Агнец, новорожденный — в мир, что лежал во зле.
05.01.2018
Вечерняя молитва
Я люблю тебя, Бог! Отвечать не надо.
Ты давно ответил — дерзну подумать,
что когда дышал я почти на ладан
и, собрав чудес воедино сумму,
продышал — откашлялся, вправил душу,
и теперь совсем не боюсь. Не трушу.
И теперь кудрявые клены — в жилу,
и бодрящий воздух с утра в усладу.
Не могу сказать, что совсем не жил я,
но куда прекрасней — бродить по саду
без конкретных планов, задач и целей,
чтобы просто утро, и птицы пели.
Я считаю дни, и смотрю влюбленно
обновленным взором и сердцем старым
на людей, трамваи, дома и клены —
просто так, бесплатно, совсем задаром.
Ввечеру лучом солнце травы косит,
за Твоим плечом золотится осень.
28.09.2020
Псалом
Себе — молодому
Пей же, душа, и пой! Стало быть, заслужила:
кутила, легко врала, нервы рвала и жилы,
присваивала друзей и золото — от чего ты
ныне грустишь, душа, после такой работы?
Двигатель твой заглох к вечеру жизни — силы,
растраченные на вдох, — закончились, не хватило
их даже на полюбить, даже на акт животный —
кончились пыл и прыть: мертвый лежу и потный.
Что мне теперь цветы, ласки случайной милой,
деньги, вино, висты, старый пегас бескрылый?
Что-то не то стяжал в жизни своей вольготной:
был золотник, да мал — был для шута и мота.
Мне бы в калашный ряд, только не вышел рылом,
но был же, душа, я рад, что Бога ты не любила,
что верила не Ему, а льстивым словам и нотам:
собственную тюрьму строила беззаботно.
01.07.2018
Леность
На всякий день благословляя лень,
ты в сердце кроешь смутное желанье
сломать зубами крепкий как кремень,
и все же хрупкий остов мироздания.
Но ты наводишь тень на свой плетень,
о чем-то думаешь, распятый на диване,
твоя вселенная — сплошная дребедень,
нет у нее ни смысла, ни названия.
Спилили дерево, остался только пень
торчать в пространстве, как душа в нирване.
Ты на нее какой-нибудь надень
псалом, пронумерованный сознанием.
Проснись, душа! Найди ногой ступень,
и отправляйся к Богу утром ранним.
25.11.2019
Заговенье в ноябре
Проснуться, помолиться и уснуть —
вот что такое в Петербурге осень.
Какой-то лик бесцветный, безволосый
глядит в окно, в глазах раскосых — жуть.
С утра, на кухню обновляя путь,
я торжествую — осень плодоносит:
есть мед и дыня, литр кальвадоса —
нельзя, но я осилю как-нибудь.
И мяса съем — мне хочется гульнуть,
перед постом пройтись хмельным и босым
по берегам, облитым купоросом,
где до сих пор в лесах ютится чудь.
Молюсь беззвучно, не вникая в суть
молитвы утренней, не задаю вопросов,
в ответ на жалобные крики альбатроса
мне хочется завыть или всплакнуть.
Дробится день на шарики, как ртуть,
слова молитвы сыпятся, как просо.
Я потерплю, глухой и безголосый,
до праздника — поста. Еще чуть-чуть.
20.09.2019
Осенний мираж
Балтийское море вздыхает со стоном,
злой ветер срывает луну с небосклона,
деревья склонили костлявые кроны
навстречу зиме и крикливым воронам.
Но солнце взойдет в небесах вороненых —
разверзнутся светом они упоенно.
Прикрою ресницы — искрится озоном
Эгейское море и пахнет Афоном.
Оливковый рай расплескался по склонам
задумчивых гор. Апельсины, лимоны —
плоды Византии, по местным законам
качаются — с нежным малиновым звоном.
Здесь время иное. Здесь ночи бессонны.
Молитвы беззвучны, безмолвны иконы.
Но слышно, как Ангелы в небе бездонном
поют «Аллилуйя» в торжественном тоне.
На грядках послушники, как чемпионы,
земные с утра отбивают поклоны.
01.11.2017
Рождество на Афоне
Не спят вершины — строгие архонты,
и сам Афон божественный не спит,
в скиту убогом молится о ком-то
седобородый древний афонит.
Дрожит в ночи звезда над горизонтом,
эгейский бриз над морем шелестит.
Поют тропарь рождественский геронты —
их голоса уносятся в зенит.
Святой монодии серебряная нить
сшивает звезды над уснувшим Понтом,
во глубине вселенной и по фронту
четвертый глас искрится и звенит.
И славит Бога радостным экспромтом
в раю земном паломник-неофит.
18.12.2014
Родительская суббота
Как в детском лагере когда-то по субботам
родителей мы ждали у ворот:
субботний день — родительский, кого-то
возьмут на речку и подарят что-то.
Другие ждут до вечера, и вот —
никто уже сегодня не придет.
Вот так же ныне ждут детей родные
в селеньях горних. Ждут смиренно нас
с надеждой робкою, что мы придем — живые
на встречу с ними в их миры иные,
что мы помолимся о них хотя бы раз
в году — в субботу. В этот день и час.
06.06.2020
День поминовения
Под Троицын день, поминая усопших своих,
шепчу имена: полустертые лица плывут.
Становится миром для умерших и для живых,
как старое зеркало, память — на десять минут.
Но краткие эти минуты, конечно, пройдут,
и снова нахлынет реальность иллюзий кривых.
Здесь все понарошку и лживо: деревья и пруд,
трамваи, машины и голуби на мостовых.
Молитва привычно творится в пустынях сухих
души и рассудка, и даже творит самосуд
скорбящая совесть, вторгаясь в святая святых —
в пространство имен, где друзья и родные живут.
Трещит и крошится от скорби и боли за них
давно переполненный памяти хрупкий сосуд.
06.07.2020
Отцовская молитва
Лихолетье, застой или зной на дворе,
все одно: не о хлебе насущном
Бога молит отец — о своей детворе,
о потомстве своем непослушном.
Неказисты слова, как цветы в ноябре,
да и голос — не Ангел поющий,
но глаза его — долу, а сердце — гореʹ,
и за окнами — ветер ревущий.
Непутевые дети уйдут на заре,
растворятся в аду золотушном.
И уже не вернутся они в январе
или в мае пасхально-радушном.
По свече покатилась слеза в янтаре
и застыла в тоске — безвоздушной.
Дай им, Господи, выжить в краю дикарей,
в этом мире — к Тебе равнодушном.
13.12.2014
Старший сын
Во славу Божию поет небесный хор,
и блудный сын в надежде на прощение
торопится к отцу по смертной сени
чужой страны, чужих садов и гор.
Страстям своим свершая приговор,
перед отцом он рухнет на колени,
увидит вдруг сквозь слезы умиления
в глазах отца — любовь, а не укор.
Был мертв, но — жив. Шумит веселый двор.
Телец заколот. Музыка и пение.
В усталом сердце праздник воскресения
теплом и радостью полнит отцовский взор.
Но на смущение и на обиду скор
бледнеет старший сын в оцепенении,
с друзьями он тоскует в отдалении,
словно воскрес не брат его, но вор.
18.03.2019
Признание
Сыну Илье
Всё, за что мы воюем, — прах.
Всё, о чем мы мечтаем, — грех.
Всё, чего мы достойны, — страх
безграничный. Один на всех.
Все, кому мы должны, — из тех,
что приходят в кошмарных снах.
Всё, на что мы способны, — смех
сквозь тоску в четырех стенах.
Суть движения — это взмах
крыльев белых души, но век
развращенный — увы и ах —
продолжает привычный бег.
Если брачный венец — успех,
значит, скотницы — во княжнах,
но доступны они для всех
и в девичестве, и в женах.
Нет ни звездочки в небесах,
на дорогах не видно вех.
Мы болтаемся на волнах
океана мирских утех,
но в убогих своих челнах
не задраиваем прорех.
25.04.2014
Чудотворец
Волы остановились в Бари —
там и стоят они теперь.
Ключарь седой и сухопарый
заутро открывает дверь.
Клубится время в базилике,
как ладан — сладкий и густой,
и вечность в разноцветных бликах
сияет мудрой красотой.
Ползу к мощам по древним плитам,
стирая пыль с души и страх
растерянной скупой молитвой
на серых выцветших устах.
Я стар и слаб, и сердце сухо —
без чувств, желаний и любви,
и слов мой ум, лишенный слуха,
не слышит, сколько не зови.
Уходят силы — дни лукавы,
дышать и мыслить нелегко,
а мне казалось, жизнь — забава,
и старость — это далеко.
Но жизнь проходит, как чужая,
устало вслед за ней бреду.
Святитель отче Николае,
ты не оставь меня — в аду.
Молю тебя, верни мне свежесть
потухших глаз и стертых слов,
и рук мальчишескую нежность,
и сердца трепетную кровь.
О чудотворец жизни новой,
дитя со старческим лицом
к тебе взывает, молви слово
за грешника перед Творцом.
22.05.2017
Отшельник
Слева речка, справа роща.
Прямо — озеро и скит.
Там живет отшельник тощий,
что давно уже не спит.
Он Псалтырь в ночи читает,
днем копает огород,
у него судьба простая —
ждет себе, когда помрет.
Он не ведает заботы
о карьере и деньгах,
он не ходит на работу
и не ноет о долгах.
Нет в избушке интернета,
телефона тоже нет.
От заката до рассвета
Богу молится аскет.
У него своя реальность,
свой канал и свой wi-fi
со вселенною сакральной,
свой неповторимый рай.
У него друзей без счета,
все они живей живых,
заболел ли, умер кто-то —
отвечает он за них.
И не спит отшельник тощий,
потому что не до сна,
потому что речка с рощей —
Пасхи вечная весна.
Потому что жалко время
тратить здесь на пустяки.
Вечно молится отшельник
в райском доме у реки.
25.07.2017
Читая Экклезиаст
Пророков и вождей в отечестве не счесть,
у каждого из них — своя благая весть
и свой экклезиаст, и мудрость Даниила,
и быстрокрылый ум, и творческая сила.
Но больше, чем любовь, пророки ищут честь,
не брезгуют вожди, когда вкушают лесть
восторженной толпы, что вовсе не забыла,
как идолов своих умеет брать на вилы.
Беспечен мир людей: пророки могут сесть
на нары, и вождям в острогах место — есть.
Судьба вершит сюжет и, улыбаясь мило,
одних выводит в свет, других ведет в могилу.
Обман, война за власть, предательство и месть —
все суета сует. И все когда-то было.
31.03.2017
Прокаженный
От меня шарахаются люди
и обходят дальнею тропой.
Я законам вашим неподсуден,
и живу в реальности иной.
Вот бреду я — грешный и зловонный,
обреченный вечно быть один,
по пустыне, солнцем опаленной,
сам себе и раб, и господин.
Колокольчик мой звенит высоко,
заменяя ангельскую трель.
И садится солнце на востоке,
а в душе моей восторг и хмель.
Потому что — больно мне, но сладко
видеть то, что недоступно вам
в мире, где живут по разнарядке,
курят идолам фальшивый фимиам.
В тишине я вижу сны и звезды,
слышу шорох ветра и травы.
Умереть мне никогда не поздно.
И не страшно, что умрете вы.
Вам же смерти страх сердца корежит
круче лепры — слышу плач и вой.
Мне же страшно только страхом Божьим,
что умру, но я — вернусь домой.
Там садится солнце на востоке
и горит полночная звезда.
В Силоамском золотом потоке
исцелюсь от смерти навсегда.
24.06.2021
