Блюзы белых ночей
* * *
Вечер сегодня — гжель, лаком жары покрытая.
Жаль трафарет любви, стертый с утра заботами.
Красок не хватит в ночь, сшитую мегабитами,
мы отдохнем от них, чтущие тень субботнюю.
Что-то с тобой не так, чрево мое несытое,
требуешь вновь и вновь меду в пустые соты и
жидкую гонишь кровь, внюхиваясь в забытые
запахи юных дев в платьицах терракотовых.
Белая ночь скрипит набережными гранитами,
вставшие на дыбы стонут мосты пролетами,
снятся домам дома, райским плющом увитые,
цвет загорелых ног и берега курортные.
Видимо, будет дождь. Небо в тенях и рытвинах.
Далее все, как есть, — по трафарету стертому:
тучи плывут на юг, а траурные и рыхлые
паузы и слова нами, как пьесы, сверстаны.
* * *
Ты мне дышала на ухо мечты, когда
белая ночь предлагала нам, сытым, сказки.
Нет, это сны — это в кране журчит беда
или скрипят мои старые мышцы-связки.
Это не я по проспектам шуршал — следа
не оставлял, понимая последствий краски.
Не обо мне говорила с тобой вода,
в теплом дожде растворяя ошибок кляксы.
Здесь я сломаю привычный мне рифмы счет,
и для друзей расскажу, как коты и таксы
весь заполняют эфир и эон. Так вот
мне по душе только женщины стиля хаски.
Я про любовь. Если грустных не слышать нот,
это нетрудно, когда без вина и ласки
бьется ирония в трепете губ, и ход
времени суток — размеренный и безопасный.
Я про мосты, что над бездной вершат полет,
как над Невой — бесконечной в ночи и вязкой.
И про глаза, от которых аж дрожь берет, —
черные звезды любви в боевой раскраске.
Кто-то поет, кто-то молится в недрах нот
спящего города, кто-то сжигает маски
мертвых ролей, где-то в небе искрит кислород,
и затихает душа в кислородной маске.
* * *
Ты же не станешь меня упрекать в измене
вкусу и стилю, когда из набора нот
выберу только одну — от природной лени,
буду ее голосить весь грядущий год.
Нота любви и разлуки. Сейчас и впрочем.
— Эка невидаль, — подумаешь ты, — о чем
эта монодия страха бессонной ночью,
эта мелодия смеха случайным днем?
Все — о тебе, о которой уже случилось
в юности что-то и где-то. И я — давно
стал для тебя и забавным, и даже милым,
словно картинка со старой афиши кино.
Нота моя из разряда скупых и пресных,
что заслужил, тем во славу твою пою.
Я не пытался звучать в полковом оркестре
или в джаз-банде хрипеть эту ноту мою.
Было б красиво. Наверное. Я не спорю.
Но, утопив в пустоте утомленный взгляд,
предпочитаю скулить вне чужого хора
ноту, которой я, грешный, и сам не рад.
Кто-то спивается, кто-то меняет песню,
кто-то снимает кино и живет всерьез.
Если со мной тебе все еще интересно,
вслушайся, девочка, в ноту мою без слез.
* * *
Я разделить с тобой вечность никак не могу.
Есть полчаса — пока дремлет такси. С порога
взгляд зажигая, как яблочкину дугу,
тут же гашу его — будет тебе, ей-Богу.
Джинсы и талия. Кадры в запойном сне:
вечер, Италия, флейта — душой наружу.
Мне показалось — я песни пою жене,
той, что уже много дней, много лет за мужем.
Мне показалось. Но я не влюбиться смог
в эту шальную, подвижную деву-призрак.
Все по закону кино или трех дорог,
или по признаку страсти твоей капризной.
Это Феллини и странный его оркестр
с новою силой вторгаются в сны о рае,
только сегодня я жирный поставлю крест
на совпадениях, в пламени нот сгорая.
Но повторяется снова и снова сон,
словно Кустурица мне одолжил лекала:
чудо на жизнь предлагает проверить он,
я бы проверил, но чудо мое устало.
Бродского ты не читала. Слыхала звон
тех голосов, что когда-то достигли цели —
умных мозгов, но тебе непонятен стон
грустных зверей, населивших сады Цирцеи.
Ты не колдунья. Ты призрак чужой любви,
мне отблеснувший расхожим лучом рассвета.
Был бы умнее, не стал бы с тобой визави
пить самогон и пытаться играть в поэта.
Из темноты я смотрю на тебя без слез,
девочка-призрак. Одежды с души срывая,
движешься сквозь меня и пространство сквозь,
ласково смотришь, и сохнет душа сырая.
Белая ночь над Невой миллионы лет,
где-то журчит саксофон, не меняя темы.
Ты как фонарик, а я твой послушный свет,
только, пожалуйста, не перепутай клеммы.
Стойте, мгновения! Молнии нервов — стоп.
Пусть сумасшедшее сердце глумит глаголы.
Мне бы уснуть и проснуться. Проснуться чтоб.
Если не в потном аду, то хотя бы не голым.
В чистой постели. Молитвы творя взахлеб,
Господа буду просить о простой свирели
и тишине. Я, конечно, пижон и сноб,
если с утра не болит голова с похмелья.
Сделай разумное — брось меня навсегда,
чтобы ничто никогда и никак не всходило.
Утро наступит, и будут звенеть провода
о незнакомой, не тронутой. Но о милой.
29.06.–03.07.2018